Введение
Ранее нами были показаны финансовые потребности российской экономики для обеспечения экономического роста (Ханин, Фомин, 2011; Ханин, Фомин, 2017). Теперь предстоит конкретизировать их для обеспечения экономического роста в промышленности и вместе с тем показать институциональные условия этого роста. При этом мы опираемся на опыт успешного развития ряда отраслей российской экономики после 1991 г., прежде всего, в сфере бытовых и финансовых услуг, а также в некоторых отраслях сферы производства товаров.
1. Опыт успешного развития отдельных отраслей российской экономики после 1991 г.
В постсоветский период экономика России имела крайне неравномерный характер развития. В удручающем состоянии находились и находятся отрасли материального производства, имевшие приоритетное развитие в советское время. Вместе с тем отрасли, которые были очень слабо развиты в советский период и спрос на чью продукцию и услуги плохо удовлетворялся, стали успешными в новой экономике. Это, прежде всего, отрасли потребительских услуг, которые в системе планирования рассматривались как второстепенные и поэтому обеспечивались всеми видами ресурсов по остаточному принципу. Ввиду низкой оплаты труда они не привлекали качественные трудовые ресурсы рядовых и руководящих кадров. При переходе к рыночной экономике стало возможным устанавливать цены на их продукцию в соответствии с соотношением между спросом и предложением на эти услуги. Это позволило собственникам данных предприятий поднять цены намного выше, чем на продукцию товаров ранее приоритетных отраслей, что сделало их высокорентабельными. К тому же в этих отраслях легко было скрыть реальную выручку и прибыль.В начале 2000-х гг. нами были произведены расчеты величины прибыли в оптовой и розничной торговле, общественном питании РФ, учитывавшие теневые доходы и восстановительную стоимость основных фондов этих отраслей (Ханин, Фомин, 2005а; Ханин, Фомин, 2005b; Ханин, Фомин, 2007а; Ханин, Фомин, 2008). Оказалось, что рентабельность активов до уплаты налогов превышала 20%, что по мировым меркам считается сверхприбылью. В то же время аналогичные расчеты по отраслям производственной сферы показывали их громадную убыточность (Ханин, Полосова, Иванченко, 2002; Ханин, Фомин, 2004). Неудивительно, что, привлеченные огромными прибылями, в эти отрасли устремились предприимчивые люди и свободные капиталы. В результате эти отрасли совершили огромный количественный и качественный скачок. Для подтверждения не требуется статистических данных. Достаточно простых наблюдений: в крупных городах предприятия розничной торговли и общественного питания буквально на каждом шагу.
Очевидны и колоссальные качественные изменения. Неизмеримо выросло разнообразие товаров для всех доходных групп, практически исчезли очереди, продавцы внимательны к покупателям и вежливы. Возникли самые современные и эффективные формы розничной торговли в виде торговых сетей. То же самое можно сказать об общественном питании. Обслуживание быстрое и вежливое, качество пищи, как правило, довольно высокое. Клиентов, ввиду большого количества предприятий, одновременно относительно немного. Повара по индивидуальному заказу готовы предоставить чуть ли не любое блюдо. Построены огромные торгово-развлекательные центры. Появилось множество ранее отсутствовавших видов услуг (фитнес, туризм, риелторская деятельность, медицинские, образовательные).
Огромные изменения произошли в гостиничном хозяйстве. Оно было в жалком состоянии в СССР. Подавляющая часть гостиниц были первой категории и ниже. В более или менее приличной гостинице устроиться без командировочных удостоверений можно было только за взятку, да и то не всегда. В постсоветский период, особенно после 2000 г., заново построили тысячи гостиниц разной звездности. В лучших из них уровень обслуживания не уступает западным гостиницам аналогичной категории.
О чем говорит этот успех отраслей рыночных потребительских услуг? О том, что при благоприятных экономических условиях в современной России можно создать почти с нуля новые отрасли и модернизировать старые.
Успехи в области производство товаров в постсоветский период были гораздо скромнее. Это объясняется частично гипертрофией этой сферы в советский период, частично конкуренцией импорта. Но и здесь можно отметить успехи в некоторых отраслях после 2000 г. В этой связи надо, прежде всего, выделить сельское хозяйство. Не столько с точки зрения объема производства (оно еще не достигло высшего советского уровня), сколько качественными показателями эффективности его ведения. При почти советском уровне производства использование ресурсов снизилось многократно. Помимо постоянных работников исчезло использование миллионов работников производственной сферы, бюджетных учреждений, школьников, студентов и во много раз уменьшились энергетические мощности, парк сельскохозяйственной техники, поголовье скота (за исключением птицы), удобрений. Издержки сельскохозяйственного производства должны были снизиться в огромной степени. Здесь сказалась исключительная неэффективность сельского хозяйства в советский период (в этом оно было сходно с отраслями потребительских услуг).
В промышленности также есть весьма убедительные успехи в некоторых отраслях. Отметим заметный рост производства легковых автомобилей, некоторых бытовых товаров, мебели. Например, в качестве индикатора успеха производства мебели может служить производство древесностружечных плит, которое выросло с 5,6 млрд м2 в 1990 г. до 7,2 млрд в 2015 г. При этом значительно вырос импорт мебели. Немалые успехи были достигнуты в ряде отраслей пищевой промышленности и производстве новых строительных материалов.
Прорывом стало создание практически с нуля и развитие мобильной связи, цифрового телевидения, Интернета.
Укажем основные причины успеха в указанных отраслях.
1. Наличие неудовлетворенного громадного платежеспособного спроса.
2. Низкий исходный уровень в советский период.
3. Высокая рентабельность производства товаров и услуг.
4. Привлечение в силу первой и третьей причин в отрасли новых руководящих кадров и рядовых работников. Здесь обращает на себя внимание профессиональный состав руководящих работников. Имеющиеся отрывочные данные показывают, что среди них велика доля специалистов из естественных наук, т.е. самых квалифицированных в советский период.
5. Те же отрывочные данные говорят о большой роли иностранного капитала и иностранных специалистов в развитии этих отраслей. Компании из самолюбия и предосторожности предпочитают скрывать эти данные. Но без иностранного капитала и специалистов количественное и особенно качественное их обновление было бы невозможно.
6. Большую роль в развитии отраслей рыночных услуг и ряда отраслей промышленности, сельского хозяйства сыграла отечественная банковская система, привлеченная высокой доходностью этих отраслей.
7. Конкуренция. Она подталкивала компании и предприятия к качественному совершенствованию и снижению издержек.
8. Однако самая важная причина состоит в том, что вопреки широко распространенному и имеющему большие основания мнению о том, что вследствие колоссальных демографических потерь России в XX в. и деградации образования ее человеческий потенциал окончательно подорван, все же нашлось достаточное большое количество людей для реализации этих успехов. Многие россияне оказались способны адаптироваться к новым сферам деятельности.
Вместе с тем надо иметь в виду, что эти успехи обеспечивались за счет перетекания финансовых и трудовых ресурсов из отраслей материального производства, роста бюджетной сферы и доходов значительной части рядовых работников и пенсионеров.
2. Отставание российской промышленности
При всей закономерности относительного уменьшения доли промышленности в экономике из-за ее гипертрофированного развития в советский период нынешний ее уровень не способен удовлетворить многие потребности российской экономики, общества и государства. Индикатором этого являются высокая доля импорта в обеспечении потребностей внутреннего российского рынка и ничтожная доля высокотехнологичной продукции в экспорте (около 0,3%). Особенно недопустимо низкая доля отечественной промышленности в обеспечении растущей потребности экономики в инвестиционных и многих промежуточных товарах. По многим важнейшим отраслям (электроника, станкостроение, нефтегазовое оборудование, строительная техника) зависимость от импорта близка или превышает 90%. Такая же или чуть меньшая зависимость наблюдается и в отношении ряда потребительских товаров, например, бытовой электроники, лекарств, обуви и одежды.Слабое развитие многих отраслей промышленности нетерпимо по экономическим и политическим причинам. Высокий объем промышленного импорта обеспечивается главным образом сырьевым, прежде всего, нефтегазовым, экспортом. Но он связан с нынешними аномально высокими ценами на нефть и газ. Эти цены не могут на таком высоком уровне поддерживаться бесконечно. При их значительном уменьшении придется (после исчерпания валютных резервов) сокращать инвестиционный и потребительский промышленный импорт. Не может великая страна столь сильно зависеть от импорта, к тому же рискуя подвергнуться экономическим санкциям при ухудшении отношений со своими конкурентами в политике и экономике.
3. Потребность российской промышленности в финансовых ресурсах для ее модернизации
Ранее нами по специально разработанной методике была определена потребность российской экономики в финансовых ресурсах для обеспечения ежегодного прироста ВВП на среднемировом уровне в 3% (Ханин, Фомин, 2017). По этой же методике определим потребность в ресурсах для возрождения промышленности. Учитывая ее абсолютное и относительное отставание в последние 30 лет, будем исходить из необходимого ее среднегодового прироста в 5%. В связи с тем, что некоторые показатели промышленной деятельности официальная статистика искажает, в своих расчетах мы использовали данные американской промышленной статистики, сочтя их за достаточно достоверные и объективные, а рассчитанные по ним соотношения - универсальными, характерными для всех промышленных производств вне зависимости от страны их нахождения1. Статистические показатели промышленности были рассчитаны нами по сборнику «Статистика доходов» за 2013 г. Это последний год, за который служба внутренних доходов (IRS) США предоставила официальные данные2.Ключевым фактором роста промышленного производства является рост капитальных вложений. Определим инвестиционные потребности промышленности (табл. 1).
1 В своих расчетах под промышленностью России мы подразумевали следующие виды деятельности: «Добыча полезных ископаемых», «Производство и распределение электроэнергии, газа и воды», «Обрабатывающие производства». Соответственно, к промышленности США мы отнесли следующие виды деятельности: «Mining», «Utilities», «Manufacturing». 2 Эти данные находятся на официальной странице ведомства: https://www.irs.gov/statistics/soi-tax-stats-table-4-returns-of- active-corporations.
Таблица 1. Расчет потребности в дополнительных инвестициях в основные фонды промышленности, 2015 г.
* Учетная стоимость основных фондов по полной стоимости составила на конец 2015 г., по официальным данным, 39,4 трлн руб. (Промышленность России, 2016). Ранее нами было определено среднее соотношение между восстановительной стоимостью фондов отраслей промышленности и учетной стоимостью в 5,6 раза (Ханин, Фомин, Копылова, 2011, с. 101-102). При принятии условия, что это соотношение сохранилось, умножение учетной стоимости фондов на данных коэффициент дает стоимость основных фондов промышленности в современных рыночных ценах.
** Уровень износа фондов промышленности на конец 2015 г. официальная статистика оценивала в 46,3% (Промышленность России, 2016). По нашим расчетам, выполненным на примере электроэнергетики, фактический износ фондов промышленности выше официального на 22,1 п.п. (Ханин, Фомин, 2007b).
*** Нормы амортизации были рассчитаны по крупной промышленности США путем деления суммы, начисленной за год амортизации (Depreciation), на полную стоимость внеоборотных материальных активов (Depreciable assets) (Statistics of Income: Corporation Income Tax Returns, 2013, р. 77-78). Стоит отметить, что норма амортизации американской промышленности несколько выше отечественной. В 1991 г. в РСФСР норма амортизации основных фондов на реновацию составляла 4,9% от их полной стоимости. В дальнейшем норма амортизации стала падать вследствие нахождения в составе фондов промышленных организаций полностью самортизированного имущества (Ханин, Фомин, 2007b).
**** Данные официальной статистики (Промышленность России, 2016).
Как видно из расчетов, текущий объем инвестиций в промышленности более чем в 2 раза меньше ее нижнего предела, обеспечивающего простое воспроизводство основного капитала. Если же вести речь о расширенном воспроизводстве капитала, то его уровень необходимо поднять на 11,6 трлн руб., или практически в 3 раза.
Помимо инвестиций в основной капитал требуются также инвестиции в оборотный капитал. В расчетах этой потребности мы исходили из того, что имеющийся оборотный капитал достаточен для простого воспроизводства действующего основного капитала промышленности. Оборотный капитал необходимо наращивать только для той части основного капитала, которая обеспечивает его расширенное воспроизводство. По нашим расчетам, приведенным в табл. 1, его размер составляет 3,5 трлн руб.
Российская статистика промышленного капитала не отличается достоверностью. Стоимость основных фондов занижена по причине отсутствия переоценок в организациях промышленности. Что касается оборотных фондов, то большая их часть выведена за пределы промышленных предприятий, а маркетинговые и логистические операции выполняют торговые организации, которые контролируются менеджментом головных промышленных предприятий (Ханин, Фомин, 2007а). По этой причине расчет соотношения между основным и оборотным капиталом мы также провели по данным крупной промышленности США. В качестве элементов оборотного капитала были нами выделены денежные средства (Cash), дебиторская задолженность (Notes and accounts receivable), запасы (Inventories), вложения в государственные долговые ценные бумаги (Investments in Government obligations), прочие виды (Other current assets) (Statistics of Income: Corporation Income Tax Returns, 2013, p. 77-78).
Как показали расчеты, на каждые 100 долл. основного капитала промышленности приходилось 95,1 долл. оборотного капитала. При принятии этого соотношения получаем, что дополнительные инвестиции в основной капитал промышленности России в объеме 3,5 трлн руб. должны сопровождаться инвестициями в оборотный капитал в размере 3,3 трлн руб. Таким образом, общая дополнительная потребность в инвестициях в основные и оборотные фонды промышленности оценивается нами на уровне 14,9 трлн руб. Отметим, что для российской экономики это колоссальная величина, соответствующая 17,9% ее годового ВВП3.
В наиболее отставших отраслях промышленности речь может идти о росте объема капиталовложений в 5-10 раз. Для выхода на такой огромный рост потребуется, конечно, несколько лет, скорее всего — не менее 10-15. Нужно будет найти источники финансирования, составить проектную документацию, создать строительно-монтажные организации, заказать оборудование. Каждый из этих элементов сопряжен с огромными проблемами.
4. Необходимый уровень рентабельности промышленности
Если вернуться к рассмотренным выше условиям успешного развития многих отраслей постсоветской экономики, то объяснение отставания промышленности найдется, скорее всего, в низком уровне ее рентабельности. Рассмотрим этот вопрос более подробно.В 2015 г. сальдированный финансовый результат по промышленности до уплаты налогов составил 4,5 трлн руб. прибыли, а амортизационные отчисления — 2,6 (Промышленность России, 2016). Доведение учетной стоимости основных фондов промышленности до восстановительной и повышение нормы амортизации приведет к росту амортизационных отчислений на 11,5 трлн руб. (14,1 трлн руб. — 2,6 трлн руб.). Отсюда реальный сводный финансовый результат еще до уплаты налогов составляет — 7,0 трлн руб. Суммарные поступления налоговых платежей и сборов от промышленных видов деятельности в 2015 г. составили 7,2 трлн руб. (Финансы России, 2016). Помимо налогов, существуют субсидии, направленные на стимулирование производства отдельных видов промышленной продукции. Эти субсидии предусмотрены в рамках реализации государственных бюджетных программ. В 2015 г. стоимость этих программ составила 607 млрд руб. (Исполнение федерального бюджета и бюджетов бюджетной системы.., 2016, с. 129-131). Таким образом, после уплаты налогов и получения субсидий сводный финансовый результат деятельности промышленности составит -13,6 трлн руб. Сюда надо также добавить немалые таможенные платежи, но их отраслевое происхождение по публикуемой финансовой отчетности невозможно определить.
Определим далее фактическую и требуемую рентабельности материальных внеоборотных активов промышленности. При полной восстановительной стоимости основных фондов российской промышленности в размере 220,4 трлн руб. их фактическая рентабельность получается равной — 6,2%.
Для определения нормативного уровня рентабельности, обеспечивающего рост промышленного производства, вновь обратимся к данным американской промышленности. В 2013 г. прибыль до налогообложения (Income subject to tax) промышленных видов деятельности США составила 503,1 млрд долл., а налог с дохода (Income tax) - 175,7 млрд долл. (Statistics of Income: Corporation Income Tax Returns, 2013, рр. 77-78). Таким образом, американские промышленники после уплаты налогов получили прибыль в размере 327,4 млрд долл. Если соотнести ее размер со стоимостью основного капитала американской промышленности, то получим рентабельность в размере 6,6%.
Для достижения такого уровня рентабельности чистая прибыль российской промышленности в ценах 2015 г. должна составлять 14,5 трлн руб. Фактически же отрасль по итогам года получила убыток в размере 13,6 трлн руб. Таким образом, для достижения нормативной рентабельности, обеспечивающей инвестиционную привлекательность промышленности и ее экономический рост, требуется дополнительно 28,1 трлн руб.
Может показаться, что используемая в расчетах рентабельность активов до уплаты налогов является недостаточной величиной для привлечения отечественных, и, особенно иностранных, инвестиций. В США, например, в промышленности в период подъема рентабельность доходила до 8-10%. Но здесь надо иметь в виду, что и в США, как показали расчеты Н. Копыловой, восстановительная стоимость основных фондов была занижена в ряде отраслей промышленности в 1,5-2 раза (Ханин, Фомин, Копылова, 2011, с. 60-102). Следовательно, фактическая рентабельность активов была значительно ниже бухгалтерской. Учет этой недооценки, по всей видимости, внесет коррективы в рассчитанный нами необходимый объем привлечения денежных средств в промышленность в сторону его уменьшения.
Необходимо отметить один очень важный аспект, связанный с особенностями статистического определения промышленности. Подавляющая часть организаций промышленных видов деятельности тесно переплетена с другими видами деятельности (в основном торговой и транспортной), а также различными финансовыми, имущественными и управленческими отношениями с организациями других отраслей. Диверсифицированный характер многих российских промышленных компаний делает невозможным определение финансового результата их промышленной деятельности и чрезвычайно затрудняет их отраслевую принадлежность. В качестве примера можно привести ПАО «Газпром». При формировании сводной статистической отчетности основным видом деятельности компании является не промышленная деятельность «Добыча полезных ископаемых», как это можно было бы предположить, а вид деятельности «Торговля оптовая твердым, жидким и газообразным топливом». Так, проведенный нами ранее анализ показал, что в российской экономике оптовая торговля — это не столько отрасль по продвижению товаров от производителей к потребителям, сколько способ ухода от налогов промышленных предприятий и инструмент личного обогащения их менеджеров (Ханин, Фомин, 2007а). По нашим расчетам, в 2001 г. объем финансовых трансфертов из промышленности в оптовую торговлю с последующим выводом средств за границу составил около 1 трлн руб., что в ценах 2015 г. равняется 9,3 трлн руб. Учет этого обстоятельства также сокращает потребность в финансовых ресурсах, необходимых для возрождения российской промышленности.
Однако в любом случае имеющихся внутренних финансовых ресурсов промышленности для ее устойчивого экономического роста явно недостаточно. Финансовые предпосылки возрождения российской промышленности заключаются в отмене всех видов налогов с производителей промышленной продукции и многократном (не менее чем в 10-15 раз) увеличении субсидий предприятиям в зависимости от объема реализации ими продукции на внутреннем и внешнем рынках.
Субсидирование промышленности — это мера чрезвычайная, вызванная тяжелым финансовым положением отрасли, разрушением ее материальной базы, недостатком квалифицированных работников. И, как и любая другая чрезвычайная мера, она должна носить временный и затухающий характер. Субсидирование промышленности должно продлиться 5-7 лет, по мере обновления активной части основного капитала и создания трудовых ресурсов объем бюджетной финансовой помощи должен сокращаться. Также субсидирование не должно носить тотального характера. В России в настоящее время есть немало эффективных промышленных производств, чье развитие не требует финансовой поддержки или каких-либо других чрезвычайных мер.
Между тем многие экономисты рассматривают промышленность в качестве финансового источника решения многочисленных государственных и социальных задач. В августе 2018 г. помощник Президента РФ Андрей Белоусов выступил с заявлением о необходимости дополнительного изъятия из промышленности 513,7 млрд руб. для выполнения майских указов (Бурмистрова, Маринин, 2018). Это заявление встретило поддержку среди ряда экономистов, также недальновидно считающих рост фискальной нагрузки на промышленность условием модернизации экономики и основным способом решения социальных проблем (Цаголов, 2018). Очевидно, что основой подобных заявлений является искаженная финансовая отчетность российских промышленных корпораций и более чем некритическое отношение к макроэкономической статистике Росстата.
Источником этих огромных средств могут быть только доходы состоятельных слоев населения и средства ранее приоритетных отраслей экономики. В одной из наших ранних работ мы рассчитали для 2008 г., что с помощью различных мер можно из средств более или менее состоятельных слоев населения ежегодно для целей модернизации экономики привлекать 10,37 трлн руб. (Ханин, Фомин, 2011). В связи с ростом потребления домашних хозяйств с 20,0 трлн руб. в 2008 г. до 43,2 трлн руб. в 2015 г., или в 2,16 раза (Российский статистический ежегодник, 2017), величина возможного перераспределения в 2015 г. составит 22,4 трлн руб. Сюда можно добавить перекачку средств из разбухшей сферы рыночных услуг, которые, как мы показали в своих ранее цитированных работах, недоплачивают налоги в огромных размерах. Источником средств для развития российской промышленности может стать также и иностранный капитал, в том числе и вывезенный в последние десятилетия из России. Имеются и большие возможности экономии бюджетных расходов за счет более экономного их использования.
Структурные макроэкономические изменения российской экономики, таким образом, связаны с приоритетным развитием промышленности в ущерб сфере услуг. В развитых странах эффективность капитала в промышленности значительно превышает средние значения по экономике в целом. В США, например, рентабельность активов обрабатывающей промышленности в 2-3 раза выше по сравнению с рентабельностью всей экономики (табл. 2).
Таблица 2. Рентабельность активов экономики и обрабатывающей промышленности США, 1990-2008 гг.
5. Особенности реиндустриализации России по сравнению с сервисизацией и ее основные направления
Сравнение выше перечисленных факторов успешного развития отраслей рыночных услуг и некоторых других отраслей экономики позволяет выявить как общие моменты, так и различия. Безусловно, существует платежеспособный спрос на продукцию отечественной промышленности. Потенциально он высок в тех отраслях, где зависимость от импорта особенно значительна. Валютных ресурсов просто не хватит для насыщения российского рынка потребительскими и инвестиционными товарами в условиях спада и деградации промышленного производства, особенно при снижении цены на нефть. О том, как сделать промышленность привлекательной для инвестиций, мы уже сказали. Конечно, это не такая колоссальная рентабельность, что в сфере услуг. Однако рентабельность вполне достаточная, чтобы сделать промышленность привлекательной для отечественных и иностранных инвесторов.Можно полагать, что сейчас промышленность в результате застоя и даже деградации последних 40 лет отстает от передового мирового уровня по технике, технологии и организации производства так же, как и сфера рыночных услуг в начале 1990-х гг. Однако при наличии спроса и более высоких доходов работников она снова сможет стать привлекательной, особенно при неизбежном количественном сворачивании сферы рыночных услуг под влиянием сокращения потребления домашних хозяйств. Если способные люди в России смогли адаптироваться к новой сфере занятости в сфере услуг, то почему невозможен обратный процесс? Но здесь обнаруживаются и существенные различия. Не недооценивая сложности сферы рыночных услуг, полагаем, что сложность освоения промышленных специальностей и технологий намного выше. Это легко выявляется при сопоставлении оплаты труда в сфере промышленности и рыночных услуг в развитых странах (например, США). Поэтому процесс привлечения рабочей силы в промышленность будет очень непростым. Для подготовки рядового среднего и высшего персонала в промышленности требуется намного больше времени, чем в сфере услуг.
Между тем за последние 30 лет сфера профессионального промышленного образования катастрофически деградировала. К тому же требования к этому образованию заметно выросли в связи с техническим прогрессом в промышленности и новыми требованиями к организации производства. Так что сначала придется подготовить учителей и преподавателей, а также практически заново создать материальную базу обучения. Здесь, как в петровские времена и в СССР в 1930-е гг., потребуется привлечение иностранных специалистов в производство и обучение. Задача привлечения и обучения новых кадров вполне решаема, о чем говорит опыт, пусть и немногочисленный, функционирования новых успешных предприятий промышленности.
В связи с техническим и организационным прогрессом новые предприятия будут качественно отличаться от аналогичных советских по размерам, внутренней структуре, организации. Возможно, они будут и относительно дешевле. На эту сторону функционирования современной промышленности обращали внимание Максим Калашников и Елена Ларина. Но здесь нужны конкретные экономические исследования на основе изучения опыта передовых стран.
Индустриализация российской промышленности может осуществляться по трем основным направлениям. Первый путь — это путь импортозамещения. Наиболее перспективен здесь рост производства потребительских товаров. Официальные статистические данные говорят о том, что потребительский рынок России в 2015 г. на 62% формировался товарными ресурсами отечественного производства и на 38% обеспечивался импортом (Торговля в России, 2017). В действительности, конечно, это не так. Официальная статистка, во-первых, не учитывает уровень локализации производства. Многие товары, формально имеющие российское происхождение, производятся из импортного сырья, материалов, комплектующих. В 2015 г. в структуре российского импорта потребительские товары занимали 39,9%; инвестиционные — 23,5; промежуточные — 36,6 (Торговля в России, 2017). Если предположить, что промежуточные товары распределяются между потребительскими и инвестиционными пропорционально их удельному весу в импорте, то зависимость российского потребительского рынка от импортных поставок увеличится в 1,7 раза и составит 65,7%. Во-вторых, российская статистика далеко не в полной мере учитывает импорт. Теневые международные поставки продукции существенно завышают долю российских товаров на внутреннем рынке (вместе с тем есть и отечественное производство товаров, которое не учитывается официальной статистикой).
Стимулирование производства отечественных товаров в настоящее время сводится исключительно к санкционным мерам, препятствующим поступлению импорта. Однако эти меры явно недостаточны для развития собственного промышленного производства. Они дали свой эффект только в производстве технологически простых товаров, главным образом продовольственных. Что касается сложных товаров, то рост их производства имеет мало общего с возведением таможенных барьеров и пересмотром норм вхождения России в мировое торговое сообщество, по крайней мере, на первых этапах. Отказ России от импорта потребительских товаров, к чему призывают сторонники протекционизма, приведет не столько к росту российского производства (для этого не создано никаких предпосылок), сколько к дестабилизации внутреннего потребительского рынка и социальному недовольству. По этой причине введение высоких таможенных пошлин целесообразно в отношении только тех товаров, чье производство можно в краткие сроки увеличить в России, а у промышленных предприятий есть незадействованный резерв производственных мощностей для такого выпуска. Высокие таможенные пошлины также необходимы для иностранных товаров, являющихся предметами роскоши, с целью сокращения валютных расходов на потребительские цели и роста фонда накопления.
Второе направление развития промышленности заключается в росте экспорта. Доля экспорта российской продукции (около 2%) в мировой торговле примерно соответствует вкладу страны в глобальный ВВП, все дело в структуре этого вклада. Как показал рейтинг журнала «Эксперт», среди крупнейших 20 мировых экспортеров Россия с объемом экспорта в 357,8 млрд долл. занимает 16-е место, но при этом доля несырьевого неэнергетического экспорта составляет всего 37,4 %. По абсолютному значению этого показателя Россия занимает последнее место в рейтинге, в 2 раза уступая Индии (предпоследнее место), в 17 раз Китаю (первое место рейтинга) и в 10 раз США (второе место) (Ивантер, Могильникова, Перечнева, 2018). Положительный момент, отмеченный составителями рейтинга, состоит в номенклатуре несырьевого экспорта, Россия занимает в рейтинге 6-е место среди 20 стран с наиболее высоким уровнем диверсификации несырьевого экспорта (Там же). Этот показатель внушает оптимизм и позволяет надеяться, что рост промышленного производства вполне возможен за счет укрепления позиций российской экономики на мировых рынках. Наибольшим экспортным потенциалом, по мнению экспертов, обладают оборонная промышленность, атомная энергетика и газонефтехимия (Фальцман, 2014).
Третий путь индустриализации российской экономики — это рост производства инвестиционных товаров. Рост российской экономики после дефолта 1998 г. в значительной степени определялся ростом доходов компаний, населения, бюджетов. Эти доходы сформировали высокий спрос, который удовлетворялся главным образом за счет расширения импортных поставок и потому не привел к такому же росту инвестиций в сферу производства отечественных товаров. Достаточно указать, что норма накопления, рассчитанная Евростатом с учетом различной покупательной способности рубля в сфере инвестиционных и потребительских товаров, не превышала 14% даже в наиболее благоприятные для российской экономики годы, что более чем в 1,5 раза ниже среднего уровня развитых стран (Ханин, Фомин, 2014). Ничего удивительного нет в том, что инвестиционный комплекс России в настоящее время влачит жалкое существование и не в состоянии обеспечить потребности российской экономики в инвестиционных товарах и услугах.
Так же как и в потребительском секторе, насыщение товарами происходит за счет импорта, и так же, чем сложнее и технологичнее продукция, тем в большей степени от ее поставок зависит российская экономика. К началу текущего десятилетия удельный вес поставок импортных металлорежущих станков достиг 100%; экскаваторов — 96; тракторов — 90; самолетов — 90; электроники — 80; информационно-коммуникационного оборудования и персональных компьютеров — 95; программного обеспечения — свыше 85; медицинской техники — около 83% (Фальцман, 2016).
Господствующая все последние годы точка зрения увязывала развитие промышленного производства исключительно с повышением доходов населения. Ее ошибочность сейчас более чем очевидна. Происходящее снижение доходов населения уже само по себе является фактором, ограничивающим рост производства продукции. Поэтому в таких условиях необходимо ориентироваться не на текущее падающее потребление населения, а на перспективное растущее накопление материальных активов. Драйвером экономического роста промышленности должен стать не потребительский спрос, а инвестиционный.
Отдельно стоит сказать о военной промышленности. Ее самые значимые достижения последних лет — лидерство на мировых рынках вооружения и военной техники, а также несомненные успехи в перевооружении российской армии. Россия в последние годы по объемам экспорта вооружений занимает устойчивое второе место (после США), однако объем экспорта падает. В 2002—2006 гг. Россия продавала вооружений и техники на 27,6 млрд долл. США (в ценах 1990 г.); в 2007-2011 гг. это значение выросло до 31,7 млрд долл.; в 2012-2016 гг. объем экспорта упал до 22,2 млрд долл. (Баев, 2017). При этом сам мировой рынок оружия в указанные годы вырос на 35,3 % (Там же). Очевидно, что доля России на нем сократилась с 26,3 до 15,6%.
Статистически экспорт вооружения отдельно не выделяется, он агрегирован в общей стоимости продукции машиностроения. Специалисты Российского экспортного центра оценивают стоимость отправленной за границу машиностроительной продукции в размере 33,3 млрд долл., что составляет 9,3% всего российского экспорта (Ивантер, Могильникова, Перечнева, 2018). Такой объем обеспечивает России место только в начале четвертой десятки среди стран - крупнейших экспортеров машиностроительной продукции (Там же).
Что касается физических объемов выпуска военной продукции, то один из авторов ранее произвел для этого специальные расчеты, согласно которым удельный вес производства военной продукции в общем объеме выпуска продукции машиностроения в 2012 г. вырос по сравнению с 1991 г. с 42,5 до 45,4%, однако ее физический объем к концу периода составил только 39% (Ханин, 2015). Достижение объемов производства вооружения и военной техники, более чем в 2,5 раза ниже советского, трудно назвать значимым экономическим успехом. Успехи военной промышленности крайне неустойчивы, а их влияние на экономику и внешнюю торговлю явно преувеличено.
Разумеется, мы изложили только самые общие направления возрождения российской промышленности, они нуждаются в дополнении и конкретизации. Весьма ценным для этой части работы является советский опыт 1920-х гг. Прежде чем приступить к реализации пятилетних планов, советские плановые, статистические и хозяйственные органы тщательно изучили материальный потенциал промышленных отраслей. Достаточно указать, что с 1918 по 1929 г было проведено пять промышленных переписей, а в 1925 г. состоялась первая генеральная переоценка фондов промышленности. В процессе проведения собирались сведения о техническом состоянии основных фондов; их эксплуатационных характеристиках и возможностях; устанавливался период службы зданий, сооружений, оборудования; вырабатывалась амортизационная политика (Войтехов, 1926). Впоследствии эти работы в СССР проводились на достаточно регулярной основе. Последнее крупное мероприятие ЦСУ СССР, направленное на изучение основных фондов, состоялось в 1986 г. и представляло собой инвентаризацию основных производственных фондов 33 министерств и ведомств (Шухгальтер, 2009). В настоящее время этот опыт практически забыт, и никто в стране не знает реального состояния материального экономического потенциала промышленности. То же самое можно сказать и о ее трудовых ресурсах.
6. Институциональные преобразования государства для возрождения промышленности
Возрождение промышленности связано с необходимостью громадных институциональных преобразований. Прежде всего, неизмеримо должна вырасти роль государства. Оно было пассивным при модернизации рыночных услуг. Достаточно было закрыть глаза на огромные прибыли этой сферы, и сил предпринимательства и рыночной конкуренции хватало. Но как раз государство из всех институтов постсоветского общества оказалось самым слабым звеном (Ханин, 2018).Однако для развития сферы производства требуется активная роль государства. Достаточно только отметить поистине грандиозную задачу перераспределения доходов населения на цели модернизации экономики. Здесь придется преодолеть огромное сопротивление правящего класса (включая высший и средний аппарат самого государства). Это достигается либо в результате насильственного устранения прежнего правящего класса (как в годы революции и гражданской войны в России в начале прошлого века), либо в результате прихода к власти нового прогрессивного его крыла (как в США при президенте Рузвельте). Последнее не исключено и в России, хотя конкретные его формы не ясны.
Дело не заканчивается сложнейшей задачей разработки налогового законодательства для физических лиц. Его еще надо провести в жизнь при огромном соблазне уклонения от налогов. Требуется гораздо более честная и эффективная налоговая служба. Но перераспределением доходов не исчерпываются новые задачи государства, эти огромные ресурсы требуют продуктивного использования. Для этого надо найти институты такого использования и, что самое трудное в России, найти для них честных и компетентных работников.
Также стоит отметить функцию государственного экономического целеполагания. Она предусматривает достоверную экономическую информацию. Между тем в постсоветский период, как и ранее в советский, официальная статистика искажает практически все аспекты экономической деятельности (Ханин, Фомин, 2017). Это не вызывает тревогу ни у президентской, ни у исполнительной, ни у законодательной властей. Нужно ли удивляться после этого тому, что терпели крах многочисленные стратегии и программы?
Индустриализация должна рассматриваться в контексте модернизации общества и экономики и в этой связи повлечь за собой существенные социальные преобразования, а потому она встретит неизбежное сопротивление многочисленных слоев общества. Основной содержательной деятельностью всего постсоветского периода для подавляющего числа работников были утилизация материального советского наследия и перераспределение громадных сырьевых доходов. Этим объясняется приоритетное развитие отраслей торговли, общественного питания, туризма, рыночных услуг, развлечений. Подавляющее большинство современных работников не имеют практически никаких навыков созидательной деятельности, а также лишены какого бы то ни было понимания связи между результатами своих практически бесплодных трудовых усилий и собственными материальными интересами. Это — с одной стороны. С другой — данные работники демонстрируют гипертрофированные потребительские вожделениями и крайне негативно воспринимают преобразования, снижающие уровень их материального благополучия. Именно об этом свидетельствуют последние события, связанные с проведением пенсионной реформы. Процесс индустриализации неминуемо столкнется с проблемами недостатка образованных и квалифицированных кадров и избытка работников, не способных к интеллектуальной или физической деятельности. Старшее советское поколение, сформированное в условиях производительной советской экономики, уже покинуло пределы трудоспособного возраста. Среднее поколение работников развращено успехами в распределении и потреблении материальных благ, оно мало приспособлено для решения задач индустриализации и потому явно окажется в ней лишним. Остается одна надежда — на молодежь. Отсюда индустриализация должна предъявить особые требования к качеству ее образования.
Вряд ли кто-то кроме государства возьмет на себя эту огромную задачу по возрождению технического образования на самых разных уровнях. До сих пор государство очень плохо управляло образованием. О качестве нашего образования достаточно объективное представление дают международные рейтинги университетов, в которые входит крайне малое количество российских университетов, да и занимают наши университеты в них достаточно низкие позиции.
Для понимания проблемы образования стоит обратиться к его количественным показателям. В рассматриваемом нами 2015 г. количество выпускников школ, получивших полное среднее образование, составило 647,8 тыс. человек (Индикаторы образования, 2018, с. 142). В том же году в вузы было принято 1221,8 тыс. человек (Там же, с. 167). Разница объясняется тем, что первокурсниками стали не только выпускники школ, но и профтехучилищ, колледжей. Люди, которые так и не смогли нормально окончить школу, получили рабочие специальности. Однако получили их не для того, чтобы работать по ним, а для продолжения образования в вузах. Результат такой либерализации: 90,1% молодежи в возрасте 17 лет являются студентами вузов, хотя еще в 2000 г. коэффициент приема составлял 50,1% (Там же, с. 167).
Более чем очевидно, что нахождение в вузах подавляющего большинства студентов объясняется исключительно низкими требованиями к их способностям и не менее низкими материальными цензами для поступления. Такие студенты не в состоянии усвоить нормальные университетские образовательные курсы, что вынуждает преподавателей их упрощать и снижать общие требования к аттестации студентов. По сути, массовость высшего образования — это основной фактор его деградации.
С массовым наплывом студентов в университеты связан и второй фактор деградации высшей школы. Понятно, что выросшее количество студентов кто-то должен учить. Современные преподаватели — это массово рекрутированные бывшие студенты. Так же как и студенты, преподаватели не имеют в своей массе должной для научной и преподавательской деятельности подготовки. Сколько бы государство в лице своих надзорных и контролирующих органов все последнее время не пыталось хоть как- то повысить качество высшего образования, все его усилия оказываются и будут оказываться тщетными. Невозможно добиться высокого уровня образования там, где нет способных к обучению студентов, и там, где нет талантливых преподавателей.
Существует еще один аспект массовости высшего образования. Речь идет о несоответствии образовательной структуры потребностям российской экономики. В РСФСР в 1990/1991 учебном году во всех вузах училось 2,8 млн студентов. Количество студентов и в позднесоветский период было избыточным, знания и квалификация многих выпускников не находили применения на практике. С тех пор российская экономика потеряла многие интеллектуальные отрасли и сложные производства, требующие от работников высшей квалификации. С учетом этих обстоятельств можно смело предположить, что реальная потребность российской экономики в работниках с высшим образованием вполне может быть обеспечена при численности студентов, не превышающей 1,5 млн человек (Фомин, 2008а; Фомин, 2008б). Между тем в 2015/2016 учебном году в российских вузах училось 4,8 млн студентов (Индикаторы образования, 2018, с. 161). Таким образом, речь идет о необходимости как минимум трехкратного сокращения численности студентов. Соответственно, необходимо сократить, хотя и в меньших масштабах, количество учебных заведений и численность преподавателей.
Такое сокращение создаст предпосылки для осуществления других необходимых мер по повышению качества высшего образования: резкого сокращения учебной нагрузки преподавателей, роста оплаты труда преподавателей и стипендий студентам, улучшения качества преподавания и научной работы, улучшения психологического климата. Конечно, все эти мероприятия потребуют радикального улучшения работы администраций вузов, а чаще всего — ее полной замены.
В советское время большая часть работников получала образование в профессионально-технических училищах и техникумах. Возврат к этой системе сейчас уже вряд ли возможен, старая советская образовательная система практически полностью разрушена. В современных условиях подготовка массовых кадров возможна в системе прикладного бакалавриата. Для этого необходимо создание системы колледжей (в том числе при крупных университетах) со сроком обучения, не превышающим 2,5-3 года, на базе полного среднего образования.
Помимо структурных преобразований, необходимо повышение финансирования образования, по нашим приблизительным подсчетам, не менее чем в 1,9 раза (Ханин, Фомин, 2011). Рост финансирования связан, прежде всего, с необходимостью укрепления материальной базы университетов и повышения оплаты труда преподавателей.
Еще одно важное направление реформирования образования связано с определением перспектив экономического развития России и, соответственно, кадрового обеспечения. Даже самое худшее планирование и распределение будущих студентов по специальностям и направлениям подготовки будет значительным шагом вперед по сравнению с существующей анархией набора, которая окончательно оторвала образование от рынка труда.
Сомнительно, что большинство нынешних крупных компаний справятся с задачей возрождения промышленности. Они формировались в процессе приватизации под сильнейшим влиянием тогдашнего крайне неэффективного и коррумпированного государства. Наши расчеты показали, что такие крупнейшие компании, как «Газпром» и «Роснефть», при весьма благоприятных мировых ценах на энергоносители оказались по модели Альтмана, с учетом реальной стоимости основных фондов, в сложном финансовом положении. Сказалось их монопольное положение и развращающая близость к неэффективной власти. Разделение предприятий и отделение добычи от транспортировки стало бы весьма полезным для усиления конкуренции.
Весьма неэффективными оказались и большинство созданных в 2000-е гг. государственных компаний в области промышленности. Как крупные частные, так и государственные российские промышленные компании по генезису похожи на корейские чеболи. Вот только российское государство совсем не похоже на южнокорейское.
В рыночной экономике нет лучшего средства финансирования предприятий, особенно возникающих, чем финансовый рынок. Слабость финансового сектора в РФ ограничивают возможности такого финансирования. Дополнительные ресурсы государства могли бы многократно пополнить на возвратной основе фонды этих институтов. И здесь полезно было привлечение иностранного капитала с его большими ресурсами и опытом. Но, как и в отношении привлечения промышленных инвестиций, помимо улучшения инвестиционного климата настоятельно необходимы усилия по улучшению отношений с западными странами.
В последние 5-7 лет были предприняты многочисленные усилия по созданию новых институтов содействия финансирования инновациям. Здесь и технополисы, и технопарки, и фонд развития промышленности РФ, фонд Сколково, и Внешэкономбанк и ряд других. Но и здесь их эффективность ограничивается слабостью контроля государства за их деятельностью.
Еще одной сложной задачей, требующей своего решения на пути реиндустриализации, является слабость и недостаточность проектнотехнологической базы. В специальном докладе журнала «Эксперт», посвященном состоянию инжиниринга в России, отмечается, что в России есть только два сектора инфраструктурного строительства, которые имеют инжиниринговые компании, способные сооружать объекты «под ключ», — это атомная промышленность и железнодорожное строительство(Русский инжиниринг, 2018).Гибель некогдамощного советского проектно-технологического сектора связана с несколькими причинами. Первая — снижение инвестиционной активности российской экономики. В физическом выражении объемы инвестиций российской экономики так и не достигли советского уровня, они колебались в диапазоне от минимального значения в 24,7% в 1998 г. от уровня 1991 г. до максимального в 79,5% в 2013 г. от уровня 1991 г. В условиях падения инвестиционной активности большая часть инвестиционного сектора оказалась избыточной и потому была ликвидирована. Вторая причина заключалась в ошибках при проведении приватизации в начале 1990-х гг. Приватизация проводилась на уровне отдельных предприятий и организаций, но не целостных технологических систем с замкнутым циклом. Проектные, исследовательские, изыскательские и строительно-монтажные организации оказались самостоятельными элементами в некогда единой системе и не нашли своего места в новом формирующемся рынке инжиниринга. Совсем не случайно, что инжиниринг удалось сохранить лишь в двух компаниях, отмеченных в докладе журнала «Эксперт», которые не были приватизированы и сумели сохранить организационно-технологическое единство, — государственная корпорация «Росатом» и ОАО «Российские железные дороги». Третья причина во многом связана с первыми двумя. Экономический подъем и рост капитальных вложений, которые переживала российская экономика после 1998 г., не были связаны с восстановлением разрушенной советской инвестиционной сферы, в том числе и в области проектно-технологических услуг. Этот рост опирался на импортные технологические и инфраструктурные решения и квалифицированную западную рабочую силу. По оценке того же журнала «Эксперт», в 2015 г. отечественные инжиниринговые компании полностью отсутствовали в таких важнейших отраслях российской экономики, как нефтегазовая разведка и добыча, нефтегазопереработка и химическая промышленность, нефтегазодобыча, металлургия и горнодобывающая промышленность, машиностроение (Там же).
Об уровне развития инжиниринга России можно судить по следующим данным. Министр промышленности РФ Д. Мантуров оценивал рынок российского инжиниринга за 2017 г. в 170 млрд руб., и это самая высокая оценка из всех существующих (Там же). Если принять ее за основу, то окажется, что удельный вес России в мировом инжиниринге равен 0,5%. Этот вклад гораздо ниже доли российского ВВП в общемировом ВВП, который оценивается в 2%. Таким образом, объем рынка отечественного инжиниринга, обеспечивающий место России, пропорциональное ее вкладу в мировое производство, должен быть повышен как минимум в 4 раза, или более чем на 500 млрд руб. в ценах 2017 г.
7. Сравнение нашего проекта с удачными примерами модернизации в послевоенный период
Большое значение имеет сопоставление нашего проекта с удачными примерами модернизации в послевоенный период в относительно сходных условиях. К ним следует отнести в первую очередь опыт Японии, затем «азиатских тигров», а в последнее время — коммунистического Китая. Однако нужно учитывать, что при этом было намного больше неудачных попыток модернизации развивающихся стран.С самого начала следует подчеркнуть, что не может быть и речи о механическом воспроизведении этих примеров (даже самых удачных) в силу разницы исходных условий: уровня экономики, состояния институтов, ментальности населения. Тем не менее выявление известного сходства механизма модернизации может служить аргументом в пользу нашего проекта.
Прежде всего, во всех этих странах произошло скачкообразное повышение доли накопления основного капитала в ВВП. Впервые в послевоенный период этот феномен проявился в Японии. Рост доли накопления начался в стране с 1961 г., достигнув своего максимума в 38,7% в 1973 г. На смену «японскому экономическому чуду» пришли успехи других стран юго-восточной Азии. В Гонконге максимальное значение нормы накопления произошло в 1964 г. (35,5%); в Сингапуре — в 1984 г. (46,2%); в Южной Корее — в 1991 г. (39,4%). В настоящее время впечатляющие успехи демонстрирует Китай. Начиная с 1991 г. норма накопления основного капитала в стране не опускается ниже 30%, что значительно выше среднемирового уровня, а достигнутый в 2013 г. максимум составил 45,5% (Всемирный банк).
Максимальные величины доли накопления основного капитала соответствуют предлагаемому нами уровню для РФ. Вместе с тем имеются большие различия в механизме повышения этой доли в РФ. Это, прежде всего, перераспределение доходов населения в силу огромной дифференциации доходов в 1990-е гг. после бездумной приватизации и поспешной либерализации экономики. В других странах такой дифференциации доходов даже близко не было. Зато они имели более развитую кредитную систему или более широкие возможности привлечения иностранного капитала.
Сходным является и высокая роль государства в обеспечении модернизации экономики при ведущей роли в качестве непосредственного ее субъекта частного капитала. Зачастую государство формировало этого субъекта, как это было, например, в Южной Корее (чеболи) и Сингапуре, оказывая потом этим частным предприятиям щедрую финансовую помощь. В этом отношении наблюдается сходство с нашими предложениями по субсидированию преимущественно частной промышленности.
Здесь следует отметить высокое качество государственного руководства в этих странах как предпосылку их успеха. Это относится к коммунистическому Китаю Дэн Сяопина, Южной Корее Пак Чжон Хи, Сингапуру Ли Куан Ю. Очевидно, что выдвижение этих выдающихся лидеров обеспечивалось относительно высоким уровнем политической элиты этих стран. Подобной элиты в настоящее время нет в России.
Вместе с тем ясно видны различия в исходном культурном и социально-экономическом уровне азиатских стран и России. Одни из них благоприятствуют модернизации современной России, другие препятствуют. Многие задачи по модернизации, которые пришлось решать азиатским странам (кроме Японии), были решены в СССР. Речь идет о развитии образования, здравоохранения, урбанизации. Несравненно выше и исходный уровень индустриализации. Однако даже более благоприятный исходный экономический и культурный уровень в России далеко не всегда способствует экономическому рывку: часто легче строить заново, чем перестраивать уже построенное, испытывая сопротивление прежних структур и их носителей.
России пришлось почти на пустом месте создавать частный сектор экономики, его правовую и экономическую инфраструктуру. У названных стран Азии это было уже создано. Необходимо было только расширять частное предпринимательство количественно, что все-таки проще. В России создание частного сектора с соответствующей инфраструктурой явилось крупнейшей и очень дорогостоящей задачей, которая все еще до конца далеко не решена.
«Азиатские тигры» имели и более подходящую для экономического рывка ментальную религиозную почву в виде конфуцианства и синтоизма. Эти религии делают больший упор на самодисциплину и благотворную роль труда, чем православие или ислам, проникшие за многие века в сознание жителей России.
Обращает на себя внимание, что у подавляющего числа азиатских стран экономический рывок осуществлялся в жестко авторитарной системе. Долгое время там были запрещены всякие политические партии, профсоюзы и оппозиционные СМИ, высок был уровень политических репрессий. В таких условиях повышение доли накопления основных фондов в ВВП не встречало организованного политического сопротивления, а в случаях его появления оно жестко пресекалось. В России после 2000 г. сложился мягкий авторитарный режим, а многие политические практики (например, механизмы формирования государственной элиты, подмена государственных интересов личными, уход в приватную непубличную плоскость) являются архаичными феодальными и не совместимыми с современными сложными экономическими производственными системами (Shlapentokh, 2007). В нашей стране повышение доли фонда накопления основных фондов в ВВП даже при преимущественных тяготах наиболее состоятельных слоев встретит жесткое политическое сопротивление. Преодолеть его без политических репрессий сможет только очень авторитетная политическая власть, которой пока нет и которую очень нелегко создать.
Заключение
То, как и для чего современное российское государство вмешивается в экономику, является объектом многочисленной критики. Критикующие указывают на то, что государственныесубсидиизачастуюпокрываютубыткивследствиенизкойэффективности управления и служат источником личного обогащения менеджеров промышленных корпораций, а само государственное регулирование препятствует развитию рыночной конкуренции производителей. Критика эта, вне всякого сомнения, вполне справедливая. Но возникает вопрос: а что делать с этой критикой? И вот здесь возможны два ответа. Первый такой: нужно прекратить всякую поддержку промышленности и вмешательство в ее деятельность государства, создать в отрасли рыночные отношения и прекратить воспроизводить на государственном уровне коррупцию и неэффективность. Наш ответ принципиально другой: нужно совершенствовать и развивать государственные институты, повышать их ответственность и уровень компетенции, более активно и последовательно осуществлять промышленную государственную политику и защиту производителей. Очевидно, что само по себе государство в современных условиях не в состоянии обеспечить промышленное развитие, это дело частного бизнеса. Но и частный бизнес без государственной поддержки и бюджетного государственного участия не в состоянии решить задачу реиндустриализации российской экономики.Конечно, против предложенного нами плана могут быть выдвинуты многочисленные возражения и сомнения. Мы и сами можем привести их огромное количество. Самой большой проблемой России является деградация человеческого капитала в результате огромных качественных и количественных потерь населения в XX и начале XXI в. Этим в конечном счете объясняется и деградация государства, общества, предпринимательства и необходимость его восполнения привлечением иностранного потенциала. Но под лежачий камень вода не течет. Успехи в отдельных отраслях экономики, спорте, военном деле, молодежных научных олимпиадах вселяют оптимистичные надежды.
Список литературы
Баев А. (2017). Рынок вооружений за 5 лет достиг максимума со времен холодной войны. (https://www.rbc.ru/politics/20/02/2017/58aad8b59a794756977f5617).Бурмистрова С., Маринин В. (2018). Изъять 500 млрд: где Белоусов нашел сверхдоходы на майские указы. (https://www.rbc.ru/business/09/08/2018/5b6c5ee59a7947 e3df0554a3).
Войтехов П. Г. (1926). Нормы амортизации и оценка имущества. Изд. 2-е, исп. М.-Л.: Промиздат, 230 с.
Всемирный банк. (https://data.worldbank.org/indicator/NE.GDI.FTOT.ZS — Дата обращения: 10.01.2019).
Ивантер А., Могильникова А., Перечнева И. (2018). Топ-200 из нашей песочницы // Эксперт. № 39, с. 66-78.
Индикаторы образования (2018). Статистический сборник / Н. В. Бондаренко, Л. М. Гохберг, Н. В. Ковалева и др. М.: НИУ ВШЭ, 400 с.
Исполнение федерального бюджета и бюджетов бюджетной системы Российской Федерации за 2015 год (2016). М.: Министерство финансов РФ, 140 с.
Промышленность России (2016). Федеральная служба государственной статистики Российской Федерации. (http://www.gks.ru/bgd/regl/b16_48/Main.htm).
Российский статистический ежегодник (2017). Федеральная служба государственной статистики Российской Федерации. (http://www.gks.ru/bgd/regl/b17_13/Main.htm).
Русский инжиниринг (2018). Специальный доклад // Эксперт, № 30-33, с. 34-42.
Торговля в России (2017). Федеральная служба государственной статистики Российской Федерации. (http://www.gks.ru/bgd/regl/b17_58/Main.htm).
Фальцман В. К. (2014). Приоритеты структурной политики: импортозависимость, импортозамещение, возможности экспорта инновационной продукции промышленности // ЭКО, № 5, с. 162-180.
Фальцман В. К. (2016). Предпосылки импортозамещения и развития экспорта высокотехнологической продукции // ЭКО, № 4, с. 56-73.
Финансы России (2016). Федеральная служба государственной статистики Российской Федерации. (http://www.gks.ru/bgd/regl/b16_51/Main.htm).
Фомин Д. А. (2008а). Высшая школа: поиск растраченного смысла // Свободная мысль, № 2, с. 95-110.
Фомин Д. А. (2008b). Высшая школа: поиск растраченного смысла (окончание) // Свободная мысль, № 3, с. 81-94.
Фомин Д. А., Ханин Г. И. (2017). Динамика основного капитала экономики РФ в постсоветский период (1992-2015 гг.) // Проблемы прогнозирования, № 4, с. 21-33.
Ханин Г. И. (2015). Промышленность РФ в 1987-2012 гг.: опыт экономического детектива // Развитие территорий, № 1, с. 77-89.
Ханин Г. И. (2018). Институциональные условия развития российской экономики в 1999-2016 годы // Journal of Institutional Studies, Т. 10, № 1, с. 59-79.
Ханин Г. И., Полосова О. И., Иванченко Н. И. (2002). Промышленное производство России в 1996-1999 гг.: альтернативная оценка // ЭКО, № 1, с. 62-85.
Ханин Г. И., Фомин Д. А. (2004). Альтернативная оценка рентабельности сельского хозяйства России в 2001 г. // Вопросы статистики, № 2, с. 11-20.
Ханин Г. И., Фомин Д. А. (2005а). Розничная торговля России: состояние и перспективы // Проблемы прогнозирования, № 6, с. 84-103.
Ханин Г. И., Фомин Д. А. (2005b). Цена торговли // ЭКО, № 5, с. 19-32.
Ханин Г. И., Фомин Д. А. (2007а). Оптовая торговля в современной России // Проблемы прогнозирования, № 5, с. 42-61.
Ханин Г. И., Фомин Д. А. (2007b). Потребление и накопление основного капитала в России: альтернативная оценка // Проблемы прогнозирования, № 1, с. 26-50.
Ханин Г. И., Фомин Д. А. (2008). Общественное питание в России: характеристика, динамика, рентабельность // Проблемы прогнозирования, № 3, с. 66—78.
Ханин Г. И., Фомин Д. А. (2011). Деньги для модернизации: сколько нужно и где их взять // Свободная мысль, № 1, с. 45-60.
Ханин Г. И., Фомин Д. А. (2014). Об альтернативных оценках экономического развития бывших республик СССР, стран Восточной Европы и Китая // Вопросы статистики, № 7, с. 64-79.
Ханин Г. И., Фомин Д. А. (2017). Постсоветское общество и макроэкономическая статистика // Мир России, № 2, с. 62-81.
Ханин Г. И., Фомин Д. А., Копылова Н. В. (2011). Альтернативные оценки развития российской экономики: методы и результаты: Учеб. пособие для аспирантов в 3 частях. Часть 3. Альтернативные оценки финансово-экономических показателей отраслей российской экономики. Новосибирск: Изд-во СибАГС, 342 с.
Цаголов Г. (2018). «Железная пята» против кремлевского Нострадамуса // Наш современник, № 10, с. 149-155.
Шухгальтер М. Л. (2007). Contemporary Russia as a feudal society: a new perspective on the post-Soviet era. New York: Palgrave Macmillan.
Shlapentokh, V. (2007). Contemporary Russia as a feudal society: a new perspective on the post-Soviet era. New York: Palgrave Macmillan.
Statistical abstract of the United States: the nat. data book (2012). Washington: US. Goverment printing office, 131nd ed., 1445 р.
Statistics of Income: Corporation Income Tax Returns. Complete Report. Internal Revenue Service (2013). Washington, D.C, 351 р.
Текст статьи приводится по изданию: Ханин Г.И., Фомин Д.А. Инвестиционные, финансовые и институциональные предпосылки возрождения российской промышленности // Journal of Institutional Studies (Журнал институциональных исследований). 2019. Т. 11. № 1. С. 155-175. DOI: 10.17835/2076-6297.2019.11.1.155-175.