2017/06/29

Цуцванг в российской экономике и обществе (о книге Владимира Шмата «Нефтегазовый цуцванг»)

Книга Шмата посвящена историческим и современным проблемам нефтегазового комплекса России и мира. Автор проявляет высокую квалификацию и яркий стиль изложения. Проблемы отрасли вписываются в общие проблемы экономики России. Очень ценна гражданская позиция автора, его озабоченность местом России в мире, ее будущим.
В книге показывается тупиковостъ развития нефтегазового комплекса России. Она связывается с крайним несовершенством институциональной среды, как государства, так и предпринимательства. Автор возлагает надежду на третью силу — общество.
Высоко оценивая книгу, отмечаю и ее недостатки. Автор чрезмерно полагается на государственную и корпоративную отчетность по нефтегазовой промышленности. Наибольшие искажения в ней допускаются в оценке стоимости основных фондов. Производится их пересчет по восстановительной стоимости, который показывает ее заниженность в нефтяной промышленности почти в 7 раз. Это очень серьезно меняет оценку себестоимости добычи нефти в России и динамику основных фондов отрасли.
Показывается необоснованность надежд автора на общество. Вследствие исторических традиций и искоренения общественных институтов в 2000-2010 гг. современное российское общество мертво. Такое утверждение основывается на провалившихся попытках заинтересовать гражданское общество, СМИ и научно-экономическое сообщество альтернативными оценками российской экономики, без чего, очевидно, невозможно определить состояние и перспективы российской экономики, характер экономической политики.

1. Введение
Отраслевая аналитика, пожалуй, самая распространенная форма экономических исследований в России. Она отвечает интересам государства и хозяйствующих субъектов в уяснении ситуации и перспектив развитии отраслей экономики: первых для регулирования экономики, вторых для уяснения своего места в отрасли, заимствовании передового опыта в отрасли в стране и мире и ее перспектив. Эта сфера экономических исследований была очень популярна среди советских экономистов. Она позволяла уйти от скользких политических проблем и требовала только (что немало) знания методов экономического анализа и состояния отрасли в стране и мире, а также, желательно, в минимальном объеме и ее технологии. В многочисленных советских прикладных НИИ при отраслевых министерствах было достаточно относительно квалифицированных экономистов. Некоторые из них были выдающимися специалистами. Они не ставили себе амбициозных вопросов о возможностях советской экономики: так было безопасно и проходимо через цензуру. К ним и таких претензий не предъявлялось: все знали, что возможно и невозможно. Как ив отношении самого щекотливого момента: обоснованности динамики стоимостных показателей для отраслей с многономенклатурной продукцией и в отношении основных фондов.
Положение с отраслевыми экономическими исследованиями резко изменилось с переходом в России к рыночной экономике. Интерес к этим исследованиям резко сократился: подавляющее большинство прикладных НИИ исчезло вместе с отраслевыми министерствами. Вместо них возникли частные исследовательские и консультационные центры. Но они были заняты преимущественно конъюнктурными исследованиями. Стало возможным успешно и безбоязненно заниматься политэкономическими и макроэкономическими исследованиями, и они все больше привлекали научную молодежь. Конечно, отпали цензурные препятствия также и для отраслевых экономических исследований. Но общий уровень отраслевых экономических исследований, по моим наблюдениям, основанным преимущественно на журнальных статьях, по сравнению с советским временем снизился, в них меньше профессионализма. Самое печальное: возможности, предоставленные новым бесцензурным временем, практически не используются. Их авторы, как правило, по-прежнему опираются на официальную статистику, не пытаясь ни проверить ее достоверность, ни ее исправить. Они обычно не выходят за рамки отраслей, не пытаются взглянуть на проблемы отраслей с более общих экономических и тем более социально-политических позиций. Гражданственностью не пахнет. И они к тому же обычно крайне скучны.
На этом фоне отрадным исключением является рецензируемая книга. Именно это обстоятельство первоначально и заставило меня взяться за ее анализ. А потом я обнаружил в ней и очень важные моменты, позволяющие взглянуть с отраслевых позиций на многие общеэкономические и социально-политические проблемы современной России.
2. Главные особенности книги Владимира Шмата
Книга представляет собой сборник статей Владимира Шмата по различным проблема нефтегазового комплекса России и мира разных лет, ранее полностью и частично публиковавшихся журналом ЭКО и уже тогда привлекших мое внимание своей оригинальностью. Но есть и новые, ранее не публиковавшиеся. Видно, что автор пишет по зову сердца о том, что его в данный момент волнует, признается им важным. Для российского (и не только) научного работника это необычно. Обычно пишут о том, что может содействовать научной карьере, для кандидата наук, кем сейчас является Шмат, это защита докторской диссертации. Эти статьи и по форме, и по содержанию не годятся для принятой в России формы докторской диссертации. Уже одно это является в современной России научным подвигом. Но только это и достойно ответственного человека и научного работника.
Автор вовсе не равнодушный и бесстрастный научный сотрудник, который лишь относительно добросовестно выполняет свои служебные обязанности, каковыми, по моим наблюдениям, сейчас является большинство наших экономистов. Его работа буквально пронизана гражданскими чувствами, заботой о будущем России. Именно так он подходит к проблемам отрасли. Исходным для него здесь является следующее: «Россия обречена быть либо большой и сильной державой, либо не быть вообще» (Шмат, 2014). Я с этим полностью согласен. Большое и богатое природными ресурсами государство не может не быть сильным: слишком много желающих его прибрать к своим рукам, сначала поделив. Из этого исходного пункта следует все исследование о судьбе нефтегазового комплекса России: способствует его состояние укреплению России или нет, и насколько именно способствует. Убежден, что успех научного творчества в огромной степени зависит от наличия у автора большой и благородной идеи, иначе оно превращается в ремесленную подделку.
В публикуемых статьяхрадует широта взглядов, добросовестность и разносторонность автора. В поле его зрения попали самые разнообразные вопросы: от состояния этого комплекса в России в прошлом и настоящем до его истории в мире, состояния рыночных институтов в России и взглядов на развитии экономики России Д. И. Менделеева. При этом он пользуется колоссальным объемом источников, крайне редко используемых в такого рода работах как, например, финансовая отчетность российских компаний. При этом, что особенно радует, он относится к источникам критически, не принимает их на веру, как это чаще всего по недостаточной квалификации или лености делают российские экономисты.
Last but not least (последнее по счету, но не по важности!) — статьи прекрасно написаны: ярко, азартно, на прекрасном русском языке. Каждой предпослан эпиграф из литературных произведений. Это вызывает глубокое уважение к интеллектуальному и культурному уровню автора. Большинство экономических произведений читать скучно. Можно подумать, что их авторы в жизни ничего кроме статистических справочников и экономических произведений не читали.
3. Как сделать Россию сильной?
Этот вопрос центральный в этом сборнике, о чем бы конкретно не писал автор в каждом отдельном случае. Он вызывает огромное беспокойство у автора. Он видит огромные опасности как внутреннего, так и внешнего порядка.
К внутренним опасностям он относит (и здесь он не оригинален) сырьевой характер российской экономики. Этот ее характер в 2000-е гг. вследствие огромного и неожиданного роста мировых цен на нефть пошел ей на пользу. Но автор видит недолговечный характер такого подъема вследствие как возможного падения этих цен, так и ограниченных возможностей дальнейшего наращивания производства главного из сырьевых товаров России — топлива. Больше всего в этой связи он пишет о нефти. Что касается газа, то его запасы, по его мнению, позволяют и дальше значительно наращивать добычу. Вопрос в том, и об этом желательно было порассуждать больше, имеется ли в мире достаточный спрос на такое наращивание. У России появляются в этом отношении сильные конкуренты в поставках на европейском рынке и сами европейцы опасаются чрезмерной зависимости в этой области от России. Серьезные проблемы возникают со сбытом газа и на азиатском направлении. Ограничены и возможности российского рынка газа из-за слабости российской рынка и слабой заинтересованности в нем газовиков.
В отношении роли нефтегазового сектора в экономике современной России у Шмата нет и тени недооценки. Он вовсе не считает его слабым местом российской экономики, напротив, сильным, но совершено недостаточным для ее процветания. В этой связи хочу напомнить одну из важных научных заслуг автора. В начале 2000-х гг. большое впечатление на научную общественность произвела книга трех российских авторов о долгосрочных перспективах российской нефтяной промышленности, которые опираясь на модель Хубберта, связывающую запасы и добычу, предсказывали катастрофическое сокращение добычи нефти в России в 2000-2010 гг. со всеми вытекающими отсюда последствиями для экономики. Эта работа произвела тогда на меня огромное впечатление и сильно повлияла на мою тогдашнюю оценку перспектив российской экономики. Вскоре после выхода книги Шмат откликнулся на нее, подвергнув ее критике за упрощение указанной взаимосвязи и предсказав на основании своих расчетов возможность дальнейшего длительного роста нефтяной промышленности России (Шмат, 2004). Кажется, он тогда был одним из немногих оптимистов в этом вопросе и оказался прав (эта статья с дополнениями и уточнениями воспроизводится в его книге (Шмат, 2014. С. 332-336). Его тогдашняя критика упрощений модели Хубберта впоследствии была подержана западными учеными (Шмат, 2014. С. 336). Однако, в отношении дальнейших перспектив нефтяной промышленности России Шмат теперь весьма пессимистичен.
Пессимизм автора в отношении перспектив российской нефтяной промышленности начинается с ее ресурсной обеспеченности. Большой интерес в связи с этим приобретает его опора на определяемые международной нефтяной статистикой реальные нефтяные запасы, эффективные для разработки, в отличие от унаследованных от советской, российской геологической статистики, разведанных запасов, не учитывающих этого фактора (последние он справедливо называет липовыми). Он показывает, что по международному аудиту разведанные запасы более чем в два раза ниже российской оценки (Шмат, 2014. С. 85). При этом они оценены при цене нефти в 80 долларов за баррель (Шмат, 2014. С. 85). Очевидно, что при установившейся скорее всего надолго цене ниже 50 долларов за баррель эти запасы намного ниже. Правда, и при этом они еще с точки зрения возможностей добычи при крупных капиталовложениях в отрасль, как будто, достаточно значительны. Но как раз возможности обеспечения таких значительных капиталовложений вызывают большие сомнения. Здесь мы сталкиваемся с крайне важной и сложной проблемой определения объема капиталовложений, необходимых для развития отрасли. Я не нашел в книге достаточно убедительного разъяснения этого вопроса. Поделюсь своими соображениями и сомнениями по методике такого определения в связи с приводимыми в ней отдельными расчетами. Пусть меня простят за недостаточный учет специфики отрасли. Автор приводит данные о капиталоемкости добычи нефти в сопоставимых ценах за 1995-2011 гг., исчисленные делением капиталовложений на объем добычи, которые показывают практическую неизменность этого показателя в конечном году по сравнению с начальным (Шмат, 2014. С. 350). Мне представляется, что этот показатель дезориентирует в отношении динамики капиталоемкости в условиях огромного перепада в объеме добычи нефти в этот период. Понятно, что использование прежних основных фондов при подъеме добычи требует довольно ограниченных капиталовложений. Но именно это преимущественно и имело место в 2000-е гг., пока добыча не достигла докризисного уровня. Гораздо более информативны данные о капиталовложениях в сопоставимых ценах в создание новых мощностей. Они показывают, что за этот период капиталоемкость непрерывно росла и выросла практически в 6 раз: с 10 долларов за баррель в 1995 г. до 60 долларов за баррель в 2011 г. (Шмат, 2014. С. 352). Зная потребность в приросте производственных мощностей для возмещения их выбытия, можно в первом приближении определить и потребность в капиталовложениях в отрасль.
Другая проблема: в ресурсах для таких вложений. Они зависят от рентабельности добычи. Исходной здесь является себестоимость добычи. В российской экономической печати распространены высказывания о ее крайне низком уровне: называются даже цифры в 2-5 долларов за баррель — на уровне нефтедобывающих стран Ближнего Востока, что кажется полным абсурдом, учитывая разницу и геологических и климатических условий. В книге приводятся данные о ее росте с 10 до 30 долларов за баррель в 1995-2011 гг. (Шмат, 2014. С. 353) со ссылкой на данные компаний. Хорошо было бы, учитывая значимость вопроса, их привести. Их руководители в СМИ приводили гораздо более низкие данные. Важен и способ перевода из рублей в доллары. Скорее всего, он производился по валютному курсу, который все эти годы был завышен (хотя и в неодинаковой степени) по сравнению с паритетом покупательной стоимости рубля. И это означает, что здесь еще занижается себестоимость добычи нефти в долларах. Но вопрос этим не исчерпывается. При расчете себестоимости добычи важнейшее значение имеет вопрос оценки основных фондов. От обоснованной оценки основных фондов зависит размер амортизации, а, следовательно, и себестоимость продукции, объем прибыли, но также динамика основных фондов и их рентабельность. В советской экономике основные фонды хронически недооценивались и эта тенденция, по нашим с Дмитрием Фоминым расчетам, еще больше усилилась в постсоветский период. Как же с этой точки зрения обстояло дело в нефтяной промышленности России? У Шмата по этому вопросу ничего не говорится. Он проявил, как мне кажется, чрезмерное доверие к стоимостным данным официальной государственной и корпоративной статистики. Попробую восполнить этот пробел, следуя сначала в последовательности изложения вопроса о капиталоемкости Шматом.
Из публикуемых Росстатом данных об объеме основных фондов по полной учетной стоимости и опубликованных автором данных об объеме капитальных вложений в текущих ценах [1] можно сделать только самые общие и предварительные данные по этому вопросу. Так на конец 2005 г. основные фонды в отрасли составили 1998 млрд рублей, в то время как капитальные вложения в текущих ценах за 1996-2005 гг. составили 1265 млрд рублей [2]. Следовательно, переоценка основных фондов за весь период составила 633 млрд рублей. Ее необходимо сопоставить со стоимостью основных фондов в 1995 г. в размере 254,1 млрд рублей [3]. За 1996-2005 гг. индекс-дефлятор накопления основных фондов составил 5,89 раза [4]. С учетом размеров выбытия в этот период в размере 8,4% (1,2% в год) или 21,3 млрд рублей получаем ожидаемый размер основных фондов в 2005 г. равный (254,1 — 21,3) х 5,89 + 633 = 2004 млрд рублей против 1 998 млрд рублей по данным Росстата. Очевидно, что переоценка основных фондов в этот период производилось в соответствии с ростом цен на инвестиционные товары. На конец 2011 г. объем основных фондов составил 6101 млрд рублей [5] с ростом по сравнению с концом 2005 г. на 4 103 млрд рублей при объеме капиталовложений в нефтяную промышленность в размере 3030 млрд рублей в текущих ценах (Шмат, 2014. С. 349). Вычту из основных фондов в 1998 г. выбытие в размере 7,2% или 143,8 млрд рублей. За 2005-2011 гг. индекс дефлятор основных фондов составил 2,1 раза. Ожидаемый объем основных фондов в 2011 г., следовательно, должен составит (1998 — 143,8) х 2,1 + 3030 = 6923,8 млрд рублей вместо 6 101 млрд по данным Росстата или 0,811 к ожидаемому. Следовательно, в этот период переоценка основных фондов недоучитывала рост цен на инвестиционные товары на 19%. Но решающее значение имеет переоценка основных фондов в период между 1990 и 1995 гг., когда размеры инфляции в сфере инвестиционных товаров были огромными. Этот период как раз выпал из анализа Шмата. К сожалению, Росстат не опубликовал данные как раз за этот период. Впервые они приведены на конец 1995 г., когда они составили 254,1 млрд рублей [6]. Однако, исходя из данных об объеме основных фондов в топливной промышленности в 1990 г. (106 млрд рублей) и распределении их в 1995 г. (57,4% в нефтяной промышленности) [7] можно выявить и примерную величину основных фондов в нефтяной промышленности в 1990 г. Она составила 69,4 млрд рублей. За вычетом ежегодного выбытия в размере 1,3% в среднем (как средняя из 1990 и 1995 гг.) [8] получаем за 5 лет выбытие в размере 6,5%, не учитывающее, к сожалению, различную оценку имеющихся и выбывающих основных фондов, что преуменьшает размер выбытия. Таким образом, в оценке 1990 г. к 1995 г. должно было остаться основных фондов на сумму 64,5 млрд рублей. Для расчета индекса-дефлятора цен накоплении основных фондов за 1992-1995 гг. воспользуюсь моими ранними расчетами цен на инвестиционные товары за этот период (Ханин, 2012. С. 318). Для 1991 г. он был исчислен на основе объема накоплений в основной капитал в текущих ценах в 1990 и 1991 гг. (184,9 и 326,9) [9] равным 1,77 и индексах производства 7 важнейших строительных материалов в те же годы [10] в размере в среднем 0,975. В результате получается индекс цен равный 1,81. За весь период получается равным 2718,1 раз. В ценах 1995 г. объем старых основных фондов в деноминированных рублях должен составить 174,9 млрд рублей (64,5 х 2,71). К ним надо добавить накопления в основные фонды в текущих ценах (взято вместо явно заниженного объема капитальных вложений) [11] за 1991-1995 гг. в сумме в деноминированных рублях в размере 499,8 млрд рублей. Итого получается 674,7 млрд рублей. Сопоставим его с объемом основных фондов на конец 1995 г. равным 254,1 млрд рублей, Получается их недооценка в 2,65 раза. Вместе с итогами за 2005-2011 гг. получаем размер недооценки за весь период равным 2,65 х 1,13 = 2,95 раза. Здесь, однако, надо еще учесть огромную недооценку основных фондов к концу советского периода. Для определения размера этой недооценки в нефтяной промышленности произведу расчет восстановительной стоимости основных фондов в нефтяной промышленности. Прежде всего, оценю капиталоемкость 1 нефтяной скважины в 1990 г. Число введенных в действие нефтяных скважин в 1990 г. определяется делением объема эксплуатационного бурения в 1990 г. (32,7 млн метров) на среднюю глубину законченных бурением скважин (2 280 метров) [12]. Получается 14,7 тыс. скважин. К сожалению, Росстат не публиковал данные об объеме капитальных вложений в нефтяную промышленность, только во всю топливную промышленность — в размере 28,9 млрд рублей [13]. Поэтому для ее примерного определения воспользуюсь тем же соотношением, что и в 1995 г. — 57,4%. Получаем 15,88 млрд рублей, которые относим к 14,7 тыс. введенных в действие скважин. Получаем капиталоемкость одной скважины равной 1,08 млн рублей. В 1990 г. эксплуатационный фонд скважин составил 139 тыс. штук, фонд бездействующих скважин — 9,8 тыс. штук. Итого 148,8 тыс. штук. Умножаем этот фонд на капиталоемкость одной скважины. Получаем 160,7 млрд рублей. Сравниваем его со стоимости основных фондов в отрасли, отталкиваясь от учетной стоимости основных фондов в топливной промышленности в размере 106,6 млрд рублей [14] и долей в них нефтяной промышленности в размере 57,4% — 61,18 млрд рублей. Получаем превышение восстановительной стоимости основных фондов над балансовой в размере 2,63 раза. В целом основные фонды нефтяной промышленности в 2011 г. оказываются заниженными в 2,63 х 2,95 = 7,76 раза. Это, конечно, коренным образом меняет все экономические показатели отрасли.
Однако состояние статистических данных в связи с новой отраслевой классификации не позволяет провести расчет влияния восстановительной стоимости основных фондов на экономические показатели нефтяной промышленности для 2011 г. Последним годом, когда это возможно сделать, является 2004 г. В этом году общее количество нефтяных скважин составило 183,6 тыс. штук [15]. В 2004 г. были введены в действие 3123 нефтяные скважины при объеме инвестиций в основные фонды в размере 190,3 млрд рублей [16]. Отсюда восстановительная стоимость одной скважины составляет 60,9 млн рублей, а всех основных фондов — 11,18 трлн рублей (60,9 х 183 600) при учетной стоимости фондов по полной стоимости равной 1,699 трлн рублей [17] с превышением восстановительной стоимости над учетной в 6,9 раза. Этот результат очень близок к исчисленному ранее с учетом недооценки роста стоимости основных фондов за 2005-2011 гг.
Воспользуюсь полученным соотношением для переоценки финансовых показателей отрасли за 2004 г. В этом году по данным Росстата нефтяная промышленность произвела продукции на 1432,5 млрд рублей [18] при сальдированном финансовом результате 6 млрд рублей [19]. Отсюда затраты на выпуск продукции составили 974,4 млрд рублей (1432,5 — 457,6). Доля амортизации в затратах составила 9,8% [20]. Таким образом, абсолютный объем амортизации составил 95,5 млрд рублей. С учетом недооценки стоимости основных фондов он должен был составить 658,9 млрд рублей (95,5 х 6,9), что на 563,4 млрд рублей больше фактически начисленного. С учетом дополнительных амортизационных отчислений объем затрат должен был составить 1537,8 трлн рублей (974,4 + 563,4), что на 105 млрд рублей выше объема производства в 2004 г.
Прежде чем рассуждать о возможности такой ситуации следует удостовериться в достоверности показателя объема производства в стоимостном выражении. Для этого умножу поставки отрасли на внутренний и внешний рынок в натуральном выражении на их цены. В 2004 г. объем добычи нефти составил 459 млн тонн [21]. Экспорт составил 258,1 млн тонн. В том числе в страны дальнего зарубежья 218 млн тонн и в страны СНГ 1 млн тонн [22]. Таким образом, внутри страны потреблялось 200,9 млн тонн. Средняя цена 1 тонны нефти в РФ составила 3246 рублей [23]. Выручка от поставок нефти на внутренний рынок таким образом составила 652,1 млрд рублей (200,9 х 3 246). Средняя цена экспорта 1 тонны сырой нефти в 2004 г. составила 226 долларов [24]. Курс рубля к доллару в 2004 г. составил 29,5 рубля. Таким образом в рублях он составил 6667 рублей за тонну. Выручка от продажи нефти на внешней рынке составила 1,72 трлн рублей (6 667 х 258 млн). Общая выручка от поставок на внутренний и внешние рынки составила 2,424 трлн рублей (1,772 + 0,652) вместо 1,432 трлн рублей по данным Росстата, или на 1,008 трлн больше. В этом случае объем производства уже выше затрат с повышенной вследствие переоценки основных фондов амортизации на 0,886 трлн рублей (2,424 — 1,5378). Следует отметить, что «ошибка» в выручке почти в триллион рублей не только свидетельство общеизвестного шулерства нефтяных компаний, но и, не найду другого слова, идиотизма Росстата и налоговой службы России, не подвергших минимальной проверке отчетность нефтяных компаний. Или сознательной, не бескорыстной их слепоты.
Полученной реально прибыли было более чем достаточно для уплаты налогов и проведения (вместе с амортизацией) крупных капитальных вложений. К сожалению, Росстат не публикует информации о распределении денежных доходов в нефтяной промышленности, только в целом по нефтяной и газовой промышленности. Поэтому не остается ничего другого как принять это соотношение для нефтяной промышленности. В 2004 г. доля налогов и сборов в нефтяной и газовой промышленности в ее выручке составила 43,1%, дивидендов — 3,4% [25]. Исходя из официальной выручки нефтяной промышленности в размере 1432,5 млрд рублей, получаем размер налогов и сборов в 617,7 млрд рублей и дивидендов 48,7 млрд рублей. Это намного меньше реального объема прибыли.
Реальные финансовые результаты нефтяной промышленности РФ в 2004 г. позволяли ей осуществлять крупные вложения в отрасль. Но руководители нефтяных компаний предпочитали укрывать свои доходы в оффшорах и устанавливать себе гигантские вознаграждения, чем заботиться о своих компаниях. О пренебрежении ими судьбами своих компаний свидетельствуют ничтожные размеры эксплуатационного и разведочного бурения расходов на НИОКР. Достаточно сказать, что объем эксплуатационного бурения в 2004 г. позволил ввести в действие 3123 скважины вместо 14,7 тыс. в 1990 г. При таком объеме далеко не возмещался размер выбытия скважин. Возможно, были ограничения по спросу. Но ничем нельзя оправдать огромное сокращение разведочного бурения. В 2004 г. глубокое разведочное бурение составило 925 тыс. метров (Шмат, 2014. С. 65) вместо 5,2 млн метров в 1990 г. [26], т.е. более чем в 5 раз меньше. Сопоставлю размер износа основных фондов в нефтяной промышленности в 2004 г. с капитальными вложениями в отрасль. Норма амортизации в отрасли составляла 7,8%. При восстановительной стоимости основных фондов в 11,18 трлн рублей это определяет размер амортизационных отчислений в 872 млрд при объеме капитальных вложений (куда в настоящее время включается и капитальный ремонт) в размере 190,4 млрд рублей, что означает огромное сокращение основных фондов. Впрочем, я не могу исключить и занижение официальной статистикой и капитальных вложений в отрасль для сокрытия теневых доходов. Они соответствуют объему ввода в действие новых основных фондов, но скорее всего, недостаточны для огромного капитального ремонта. Но нельзя исключить и некоторую завышенность нормы амортизации. Эти вопросы требуют уточнения.
Здесь возникает исключительно важный вопрос, полного ответа на который я в книге не нашел. Почему, несмотря на столь значительное сокращение инвестиционной активности и ухудшения условий добычи нефти, оно до сих пор продолжает расти, пусть и медленно. Возникает гипотеза об избыточности основных фондов в советский период. Наводит на размышление продолжающийся рост числа нефтяных скважин. Видимо, их предпочитают ремонтировать, а не выводить из эксплуатации. Так они хотя бы часть года качают нефть. Частично рост добычи нефти в 2000-е гг. обеспечивался методами увеличения нефтеотдачи, которые по крупнейшим компаниям дали увеличение дополнительной добычи в 2000-м гг. в размере 51 млн тонн, а в 2010 гг. — 118 млн тонн (Шмат, 2014. С. 48) и практически обеспечили весь прирост добычи в этот период. Но в 2010 г. они обеспечили дополнительную добычу в меньшем объеме, чем в 2007 г., когда она составила 146 млн тонн (Шмат, 2014. С. 48), что очевидно связано с нехваткой капитальных вложений в отрасли.
4. Нефтяной Цугцванг
Среди внутренних институциональных опасностей нефтяной промышленности главной Шмат считает нефтяной Цугцванг. Для не знающих шахмат он приводит определение из большого энциклопедического словаря: положение в шахматной партии, при котором соперник вынужден делать невыгодный ход. При Цугцванге у одной из сторон или обеих сразу (взаимный Цугцванг) нет полезных ходов и любой ход ведет к ухудшению собственной позиции (Шмат, 2014. С. 5). Поясняя сказанное, он уточняет уже в предисловии, что ««нефтегазовый Цугцванг» — это Цугцванг институтов, который сложился из-за того, что каждая из сторон разыгрывает свою партию, заглядывая от силы на один-два хода вперед» (Шмат, 2014. С. 7). Этими сторонами являются государство и бизнес. Третья сторона — общество «оттеснено от активного участия в происходящих преобразованиях. Поэтому общество оказалось в роли зрителя, который зачастую не слишком внимателен и не слишком хорошо разбирается в перепитиях игры» (Шмат, 2014. С. 7).
Корни нефтегазового Цугцванга Шмат относит к периоду перехода к рыночным отношениям в России. Саму необходимость такого перехода он, если я правильно его понял, не оспаривает. Вопрос не очевиден и относится не только к нефтяной промышленности. Когда-то Лех Валенса сравнивал переход бывших социалистических стран к капитализму с попыткой из ухи сделать аквариум. Может быть, как раз в этом корень нефтегазового Цугцванга? При всех пороках командной экономики в отрасли в 80-е гг., но и ее огромных достижений в 60-70-е гг.
Истоки нефтегазового Цугцванга Шмат относит к началу радикальной экономической реформы и связывает его с неудачными действиями государства по реформированию отрасли. Его действия «были по большей части вынужденными, продиктованными сиюминутными трудностями и проблемами, что свидетельствовало об отсутствии четкой целостной концепции реформ» (Шмат, 2014. С. 185). Если я правильно понял автора (он для наглядности приводит пример из «замены доильных аппаратов в на изрядно обветшавшей молочнотоварной ферме в богом забытом колхозе» (Шмат, 2014. С. 186)), главный недостаток этих реформ он видит в покровительстве государства своим госкомпаниям и своим любимчикам из числа небольшого количества лояльных государству частных компаний при притеснении прочих отечественных и иностранных частных компаний и разрушении вышедших из повиновения прежних любимчиков (ясный намек на «ЮКОС»). В целом такая картина неплохо согласуется с фактами и многое объясняет в нефтегазовом Цугцванге. Виновник назван и заклеймен. Бездарное и коррумпированное (иначе по какому принципу создавались компании) государство, и это у меня не вызывает возражений. Современное российское государство, по моему давнему и многократно высказывавшемуся мнению, главный уродик в России. Я имел в виду все государство — как центральное, так и местное. Судя по книге, Шмат таким уродиком считает только центральную власть. Не готов с ним спорить, не имея достаточной информации по местной власти. Но, судя по непрекращающимся посадкам губернаторов и мэров за коррупцию, она не многим лучше. К тому же, скорее всего, она менее квалифицированна, поскольку основные интеллектуальные ресурсы в России все-таки в Москве (другое дело, насколько они вовлечены в управление).
Автор с большим знанием дела показывает, как в 90-е гг. формировалась институциональная структура нефтегазового сектора. Лучшие ее куски достались трем нефтяным компаниям «Лукойл», «ЮКОС» и «Сургутнефиегаз» по принципу ««кто успел, тот и съел», а не исходя из целесообразности для развития НГС» (Шмат, 2014. С. 188). Остальным похуже: «вместо запланированного количества сильных ВИНК (вертикально­интегрированных компаний) родился набор разнокалиберных компаний — покрупнее и помельче, с хорошими и «неважнецкими» активами, с разной степени интеграции и территориального охвата, с далеко не одинаковым по качеству менеджментом» (Шмат, 2014. С. 189). Шмат высоко отзывается о менеджменте только двух нефтяных компаний-«Лукойл», и «Сургутнефиегаз». О менеджменте «ЮКОС» ни слова. Поскольку разрушение «ЮКОС» было крупнейшим событием в истории нефтегазового сектора России, и появляется много публикаций с опорой на конкретные данные, что оно после 1998 г. было высокоэффективным (Ходорковский и Геворкян, 2012. С. 281-326), было бы интересно услышать компетентное мнение автора по этому вопросу. Не убили ли тогда в угоду интересам части правящего класса золотое яичко нефтегазового сектора России? Непродуманные действия государства на заре реформ имели и для него тяжелые последствия. Вот как их описывает автор: «Залоговые аукционы ..., оптимизация налогов с помощью внутренних «оффшоров» и трансфертного ценообразования, консолидация капиталов и производственных активов, приведшая к фактическому разделу рынка между крупнейшими компаниями, беспощадная эксплуатация недр с постоянной утечкой доходов от добычи нефти и газа за границу позволило нефтегазовому сектору набрать силу и всерьез противопоставить свои интересы интересам общества и государства» (Шмат, 2014. С. 191). Могущество созданных государством в этом секторе в результате приватизации монополий (включая государственно-частные, типа «Роснефть») оказалось столь значительным, что «российские власти часто идут на поводу у крупного бизнеса» (Шмат, 2014. С. 191).
Пользуясь принятой автором шахматной терминологией, уместно задаться вопросом: можно ли после неудачного дебюта переиграть проигрываемую партию на последующих стадиях игры? Гениальные шахматисты это умели делать. Согласно воззрениям автора следовало бы вернуться к созданию 10-12 независимых и конкурирующих нефтяных компаний. Но как это практически осуществить? На какой правовой основе? Ее не видно. Жизнь это все же не совсем шахматы.
Удручающая картина рисуется автором в отношении научно-технического прогресса в отрасли как в отношении использования новых технологий добычи, так и использования нового оборудования. Компании-монополисты в обоих случаях предпочитают иностранный потенциал отечественному. Здесь он задается вопросом почему «страна с более чем 150 летней истории нефтедобычи, едва ли не первой в мире начавшую нефтедобычи нефти на морском шельфе и освоение нефтяных месторождений на Крайнем Севере, страна, в которой насчитываются десятки (если не сотни) научно-исследовательских, проектных, инжиниринговых и сервисных организаций нефтегазового профиля — почему эта страна сегодня находится в столь сильной технологической зависимости от заграницы в развитии жизненно важных отраслей экономики» (Шмат, 2014. С. 246). Автор связывает это со слабостью конкуренции в отрасли (Шмат, 2014. С. 246). Не оспаривая важности этого фактора, все же полезно было проанализировать реальный научный потенциал научного сектора отрасли в советский период. Помнится и тогда велик был технологический импорт.
Большой (и крайне редкой для отраслевых исследований) заслугой автора является выход в связи с данной проблемой за пределы отрасли. Это позволяет ему выявить глубокое неблагополучие во всей экономике. Впечатляет спад выпуска буровых установок в России за постсоветский период в 10 раз (Шмат, 2014. С. 75). Крайне низка доля России на мировом рынке нефтегазового оборудования (в 2010 г. по буровому оборудованию 2,6%, оборудованию для нефтегазодобычи и нефтепереработки — 5,2%) (Шмат, 2014. С. 75). В результате в 2010 г. общий инвестиционный спрос нефтегазового сектора на машины и оборудование за счет отечественного производств обеспечивался, по оценкам автора, лишь на 41% и был значительно ниже уровня 2005 г., когда он составил 51% (Шмат, 2014. С. 76). Еще хуже положение по буровому оборудованию, где оценка, в отличие от предыдущего расчета, велась в натуральном выражении: импорт бурового оборудования в комплектах составил в 2010 г. 71% потребления против 38% в 2006 г. (Шмат, 2014. С. 78). Автор выявил аналогичную тенденцию и по всему инвестиционному оборудованию для российской экономики (Шмат, 2014. С. 79). Пытаясь разобраться в причинах столь плачевного положения с отечественным инвестиционным оборудованием, автор обратился к анализу относительной производительности труда в отечественном машиностроении в сравнении с мировым уровнем. Такой анализ требует очень сложных расчетов, на которые можно решиться только обладая очень большим желанием выяснить истину. По тяжелому машиностроению, к которому относится выпуск нефтегазового оборудования, в среднем за 2005-2010 гг. она оказалась в стоимостном выражении в 3,7 раза ниже среднемирового уровня и даже показателя Китая, а от уровня США и Японии отставание превышает более чем в 10 раз (Шмат, 2014. С. 80). Примерно тот же масштаб отставания обнаруживается и при сопоставлении по всему машиностроению и отдельно по горнозаводскому оборудованию. Готов допустить, что использование валютного курса несколько преувеличивает отставание России по производительности труда от других стран, но тенденция очевидна. Очевидно, что при таком огромном отставании в производительности труда зарубежное оборудование даже с учетом разницы в оплате труда оказывается не только более качественным, но и более дешевым, что и определяет предпочтения российских потребителей.
В свете приведенных фактов о машиностроении (а их легко дополнить анализом других отраслей экономики) правомерно сделать вывод, что Цугцванг относится ко всей экономике, а не только нефтегазовому сектору, где положению даже лучше, чем в большинстве других отраслей экономике. Автор, как видно из всего текста книги, не видит выхода из него силами бизнеса и государства, которых он в нынешнем их состоянии ценит одинаково низко. К приведенной выше критике автора в их адрес обращу внимание на их неспособность обеспечить себя достоверной информацией, что равносильно недостоверным картам у отправляющихся в далекое и опасное плавание. Он возлагает главные надежды на общество. Насколько они основательны?
В книге не дается конкретного определения того «общества», на которое надеется автор. По методу исключения: все то, что не является государством и бизнесом. Мне кажется, что если бы автор конкретизировал свое понимание общества, притом применительно к нынешней России, и выводы были бы более основательными и, боюсь, надежд стало бы меньше. Попробую это сделать вместо автора.
Представителями населения являются, прежде всего, законодательная власть. В демократических странах она действительно способна скорректировать поведение исполнительной власти. Не только отправляя негодное правительство в отставку и даже объявляя импичмент президенту. Она организует серьезное и квалифицированное обсуждение отдельных направлений деятельности исполнительной власти с участием и депутатов и многочисленных экспертов. В США, например, представляются объемистые и очень квалифицированные доклады конгрессу США ведущих в данной области ученых, что позволяет ему принимать более обоснованные решения и законы.
Огромна роль в корректировке неверного политического и экономического курса политических партий. В парламентском процессе и в ходе предвыборной борьбы они, опираясь на мнения экспертов, подвергают критике работу власти и добиваются ее корректировки либо уже в межвыборный период, либо после победы на выборах.
Большую роль в общественной жизни играют профессиональные объединения промышленников и предпринимателей. Они по разнообразным каналам воздействуют и на исполнительную, и на законодательную власть в интересах своей отрасли.
Велика роль средств массовой информации. Не зря их часто называют четвертой властью. Напомню о колоссальной роли прессы США в изменении политического и экономического курса, обновлении администрации в начале XX в. и в период формирования Нового курса Рузвельта.
Существенна роль научного сообщества благодаря авторитету науки. Нередко выступления научных объединений и отдельных выдающихся и авторитетных ученых оказывали огромное влияние на общественное мнение.
Все эти общественные институты в современной России в результате наследия советского периода, действий исполнительной власти после 2000 г. по замораживанию общественной жизни и деградации многих сфер общественной деятельности носят преимущественно фиктивных характер, являются симулякрами. Позволю себе проиллюстрировать сказанное на собственном примере.
Для экономистов очевидна огромная роль объективной экономической информации в научных исследованиях, анализе экономического положения страны, выработке обоснованной экономической политики. Ее значение можно сравнить с ролью медицинских приборов при диагнозе или ролью карт для мореплавания или военных действий. В значимости «верной цифры» для анализа положения в нефтегазовом секторе я, хочется верить, убедил читателей, не знакомых с другими моими работами по этой проблеме.
Со второй половине 90-х гг. и до 2008 г. мною совместно с моими коллегами было опубликовано в рецензируемых журналах, включая органы Росстата, примерно около 30 статей с пересчетом статистических данных по всей российской экономике и отдельным ее крупным отраслям, которые давали принципиальную отличную от росстатовской картину их экономического положения (Ханин, 2015. С. 360-364). На этот раз в отличие от советского периода пересчет велся по гораздо более широкому кругу показателей. Но реакция общественности на эти публикации была, тоже в отличие от советского периода, минимальной. Они крайне редко цитировались. Создавалось впечатление, что истинное положение экономики не интересует ни власть, ни общество, ни экономическую науку. И ведь нельзя сказать, что об этих работах не знали или их не ценили профессионалы. Когда в 2011 г. журналу «Русский репортер» потребовалось определить лучших российских экономистов, он на основе многократного опроса экспертов поставил меня на 9 место, вряд ли только за работы советского периода.
Удрученные тем, что наши предостережения о надвигающемся кризисе не влияют на власти и общественное мнение, мы (я и мой коллега Д. А. Фомин) накануне избирательной компании в Государственную думу в 2008 г. обратились с письмами в ведущие политические партии России с кратким изложением наших выводов и выражением готовности предоставить более подробные расчеты. Аналогичные письма мы направили в ведущие печатные СМИ. Результат был нулевой.
Не проявило озабоченности и научно-экономическое сообщество. Уж ему-то сам бог велел тревожиться о своем хлебе — цифрах. Отделение экономики РАН эта проблема не взволновала. Не шелохнулись десятки научно-экономических институтов, центров, сотни кафедр экономических вузов. Даже Статистическое общество России не заинтересовалось ею. Так мы еще раз убедились на собственном опыте в том, что довольно ясно нам было из наблюдения за российским политическим процессом в сравнении с западным: российское общество мертво. К уродикам в виде государства, значительной части предпринимательства можно добавить и общество, значительную часть экономической науки. Вот здесь и лежать основные причины Цугцванга, о котором так убедительно пишет автор. При объяснении этого печального обстоятельства помимо традиций российской истории необходимо иметь в виду колоссальные жертвы, понесенные Россией в XX в. в результате кровопролитных войн, политических репрессий, эмиграций, голода. По моим примерным подсчетам, они достигали 70-80 млн человек. При этом часто гибли лучшие.
Относительно численности населения эти потери одного порядка с потерями Парагвая в 70-е гг. XIX в. и Камбоджи в 70-е гг. XX в., от которых обе эти страны еще далеко не оправились.
Я коснулся самых важных, по моему мнению, сюжетов книги. Вне моего поля зрения из-за ограниченности места остались некоторые другие, также очень содержательные. Они, безусловно, заинтересуют квалифицированного читателя.
Список литературы 
Шмат В. В. (2004). Российская нефть: быть или не быть? // ECO, № 3.
Шмат В. В. (2013). Нефтегазовый цугцванг. Очерки экономических проблем российского нефтегазового сектора. Новосибирск: ИЭОПП СО РАН, с. 494.
Ханин Г. И. (2012). Экономическая история России в новейшее время // Terra Economicus, т. 10, Специальный выпуск.
Ханин Г. И. (2015). Экономика и общество России: ретроспектива и перспектива. Избранные труды в 2-х т. Т. 1. Новосибирск.
Ханин Г. И. и Фомин Д. А. (2017). Альтернативная оценка макроэкономических показателей экономики РФ в постсоветский период (1991-2015 гг.) и выводы из нее для экономической политики (в печати).
Ходорковский М. и Геворкян Н. (2012). Тюрьма и воля. М.: Альпина Паблишер.
Примеченния 
1. См.: Федеральная служба государственной статистики. (2014). Промышленность России — 2014. Стат. сб. М.: Росстат. Таблица 3.1. Российское статистическое агентство [Росстат] не публикует данные по основным фондам в нефтяной промышленности на период до 2005 года.
2. Оценки основаны на (Шмат, 2014. С. 349).
3. См.: Государственный комитет Российской Федерации по статистике. (2003). Российский статистический ежегодник. М., с. 353.
4. Фомин Д. и Ханин Г. (в печати) за 2001 г. — 1,103. Расчеты основаны на: Гос. ком. РФ по статистике (Госкомстат России). (2003). Национальные счета России в 1995-2002 годах: Стат. сб. М.: Госкомстат России, с. 65, 76.
5. См.: Государственный комитет Российской Федерации по статистике. (2003). Российский статистический ежегодник. М., с. 353.
6. Там же, с. 596.
7. См.: Государственный комитет Российской Федерации по статистике. (1996). Промышленность России. Стат. сб. М., с. 70
8. См.: Государственный комитет Российской Федерации по статистике. (1994). Российский статистический ежегодник. М., с. 250.
9. Там же, с. 596.
10. Там же, для 1991-1993 с. 250, для 1994-1995 см.: OECD economic review 1996-1997. The Russian Federation, p. 305.
11. См.: Государственный комитет Российской Федерации по статистике. (1996). Промышленность России. Стат. сб. М., с. 60.
12. Там же, с. 75.
13. Там же, с. 63.
14. Там же. Таблицы 3.7 и 3.9.
15. Там же. Таблица 2.1.
16. Там же. Таблица 1.5.
17. Там же. Таблица 1.5.
18. Там же. Таблица 9.18.
19. Там же. Таблица 7.6.
20. См.: Федеральная служба государственной статистики. (2008). Промышленность России — 2008. Стат. сб. М.: Росстат. Таблица 7.1.
21. См.: Федеральная служба государственной статистики. (2005). Промышленность России — 2005. Стат. сб. М.: Росстат. Таблица 10.4.
22. См.: Федеральная служба государственной статистики. (2005). Российский статистический ежегодник. М. Таблица 10.4.
23. См.: Государственный комитет Российской Федерации по статистике (1996). Промышленность России. Стат. сб. М., с. 60.
24. Федеральная служба государственной статистики. (2014). Промышленность России-2014. Стат. сб. М.: Росстат. Таблица3.1.
25. См.: Федеральная служба государственной статистики. (2014). Промышленность России — 2014. Стат. сб. М.: Росстат. Таблица 6.1.
26. См.: Федеральная служба государственной статистики (2016). Финансы России. Стат. сб. М. Таблица 3.23.
Текст статьи приводится по изданию: Ханин Г.И. Цуцванг в российской экономике и обществе (о книге Владимира Шмата «Нефтегазовый цуцванг») // Вопросы регулирования экономики. 2017. Т. 8. № 2. С. 61-73. DOI: 10.17835/2078-5429.2017.8.2.061-073